Вот и кончилась долгая зима. В детстве всё кажется большим и долгим. Особенно, когда одни валенки на двоих или троих ребятишек. Весеннее солнце растопило снег. Появились первые проталины и тропинки. Душа истосковалась по светлому прозрачному воздуху, по солнечному теплу и свету. Весна тянет и манит на улицу, на свободу.
Ходил по нашей Петропавловке, в оборванной шинели, рваных ботинках, одетых на болтающиеся портянки, и в старой пилотке, Хатимка — то ли татарин, то ли башкир.
Из рассказов старых людей я знал, что до революции в нашем селе Петропавловка помещик Злоказов, владелец Винокуренного завода, очень заботился о красоте. Вокруг завода был разбит красивый сад, в котором гуляли даже японки с зонтиками. В долине реки Ай, в месте её слияния с Аршой, и был расположен тот завод. Это был уголок самый красивый в Челябинской области. И по сей день ещё стоят на берегу Ая огромные осокари со следами стрижки, сохраняя тайну тех времен.
Погружаясь в пышную зелень садов и палисадников, особенным ароматом и живописной прелестью отличались уфимские окраины и овраги. А также «Архиерейка», где я жил, снимая угол. К концу лета Уфа утопала в яблоках, ранетках и других дарах осени. Зелень переливалась от лимонного до оранжеватого, переходя то в золото, то в пурпур. Всё это горело на фоне то бирюзового, то алого неба. Внизу под оврагами, светилась своим белым величием река Белая.
Он был для меня духовным наставником, но при этом никогда и ни в чем меня не наставлял; учителем, хотя я никогда не занимался в его классах. Я никогда не видел, как он пишет, т.к. познакомился с ним в ту пору, когда зрение его было слабым и он не мог заниматься живописью. Были его прекрасные работы и он сам, стареющий, умудренный, опытный художник, зачастую очень противоречивый.